Радиф Яваев: «Вся жизнь моя в танцах»

Интервью с художественным руководителем ансамбля татарского танца «Ильдан», заслуженным работником культуры Республики Татарстан Радифом Яваевым

Радиф Яваев говорит вкрадчиво, в каждом его движении — лёгкость и изящество. Лейтмотивом нашего разговора стала тема танцев. Ими Радиф Мухамедшаевич занимается 60 лет, из которых 30 — в качестве руководителя танцевальных коллективов.

— Радиф Мухамедшаевич, Вы помните, когда увлеклись танцами? 

— Мне кажется, танцами я увлекался всегда, наверное, как начал ходить, так и начал танцевать. Активно танцами я занялся лет в семь-восемь. В школе перепробовал все танцевальные кружки, ходил в Дворец пионеров. И там замечали, что у меня получается, я все схватывал на лету. При этом танцоров в семье не было. Правда, искусством увлекался брат Кималь, всё время играл на баяне. Так музыка всегда была у меня на слуху, а движение и звук идут рука об руку. 

После окончания школы руководительница моего танцевального коллектива в Доме пионеров предложила попробовать в Таджикский государственный заслуженный ансамбль танца «Лола». Помню, ответил: «Да я не знаю…». Ну, и пошёл, наобум, и меня взяли. Позанимался в ансамбле я недолго: ждала армия. Отслужил два года и, вернувшись, продолжил заниматься в коллективе. Артистом балета в ансамбле «Лола» я был 20 лет. 

— Вы совмещали работу в коллективе с учёбой в Таджикском Государственном Институте Искусств имени М. Турсун-Заде. Как успевали? 

— В институте я поступил на режиссёрский факультет, учился заочно. Почему не на хореографический — думаю, там бы мне ничего не дали. Я, занимаясь в ансамбле, получил больше, чем мог бы в институте. У нас в коллективе работал замечательный преподаватель, народный артист СССР Гафар Валамат-Заде. С коллективом мы ездили в Индию, Пакистан, Бельгию, Швецию, Италию и другие страны. За 22 года я проехал 22 государства. 

— Что Вы танцевали в «Лола»?

— В ансамбле «Лола» были в основном таджикские и русские танцы, а также танцы народов мира — узбекские, уйгурские, как-то поставили греческие. А я хотел выучить татарские танцы, но преподавателей знающих не было. Видимо, на моё желание повлияло ещё и то, что стали появляться видео, и я смотрел выступления татарского госансамбля (Ансамбля песни и танца Республики Татарстан — ред.) и думал в восхищении: «Ну боже мой!». И тут я узнал, что в Таджикистан приедет татарский госансамбль. Я познакомился с Фердинандом Гимадеевым (в 1964-1985 гг. солист, с 1985 года — педагог-балетмейстер госансамбля — ред.) и сказал ему: «Давай приеду к тебе, научи меня татарским танцам». Он согласился, и я собрался в Казань и привёз оттуда татарский танец, который исполнял в Душанбе, в «Лола», ещё лет десять. И потом, мне как-то попалась книга Гая Тагирова, по ней я и начал изучать татарский танец. Ведь я не знал его в совершенстве. А в книге были подробные названия, описания. Я знал основу, поэтому выучить татарский танец было не так сложно.

Танцевал почти до 40 лет, пока Гафар Рустамович не предложил мне стать директором ансамбля. Коллектив «Лола» я возглавил в 1990 году. 

— Как долго Вы проработали директором?

— Как раз в начале 1990-х годов произошёл переворот… ( вооружённый внутриэтнический конфликт в Таджикистане длился в 1992-1997 гг. — ред.) Тогда пришлось туго, была гражданская война, памирцы и таджики стреляли друг в друга. Очень сложно… Проходили концерты, а у меня половина памирцев в ансамбле, выйдешь на сцену — а вдруг всех нас перестреляют? Надо было варьировать. 

В 1992 году я уехал. Пришлось уволиться, понял, что всё — так больше нельзя. В Таджикистане были и квартира, и дом — всё продал, денег хватило только на то, чтобы выехать. Мне брат нашел работу в Хабаровске, в Институте культуры и искусства. Там меня назначили старшим преподавателем и сразу дали четвёртый курс. Я выпустил его и набрал на следующий год первый. Но чувствовал себя не в свое тарелке, что ли… И, потом, Хабаровск далеко. Мы решили перебраться поближе, переехали в Пензенскую область, где живут мои родные. Поселились в провинциальном городе Каменке. Там я создал русский танцевальный коллектив «Радуница», который позже был удостоен звания народного. 

Когда я переехал в Пензу, как-то нашёл номер Ильдара Шигапова, связался с ним. У него был свой ансамбль, в котором пели и Наиля Фатехова, и Роза Хабибуллина, и другие. Примерно с 1995 года мы вместе работали, выступали. Раза два я съездил с ним на концерты и понял, что готов переехать в Москву.

— Тогда, во время переездов, и зародилось желание основать ансамбль татарского танца? 

— В Каменке мне не сиделось на месте. Я чувствовал, что хотел и мог бы сделать больше. Мечтал создать татарский коллектив, а там, в Каменке, его не сделаешь. 

— Радиф Мухамедшаевич, как после переезда в Москву Вы создали коллектив в ТКЦ? 

—Мы семьёй переехали в 2000 году. Иногда выступали вместе с Ильдаром Шигаповым. Впервые я пришел в Татарский культурный центр в 2006 году. Его директор Анвер Хусаинов протянул мне руки, предложил условия для работы. Тогда тут было старое здание, без ремонта. Он показал мне один зал — 307. Там был старый линолеум и какая-то дырка в полу, пробоина. «Как-нибудь» — думал я — «Главное, дайте где заниматься — и всё!». И ведь ни оборудования, ничего не было! «Будешь заниматься?» — спросил Анвер Умарович. «Ну конечно!» — ответил я. А я не такой, что дайте мне то, дайте это: всё что угодно, лишь бы мечта сбылась. И тот самый 307 кабинет наш до сих пор.

— А что было дальше?

— Мы дали объявление, пришли будущие участники. Анвер Умарович чуть ли не на каждую нашу репетицию приходил, смотрел. Когда он увидел нашу первую постановку, пошли разговоры про костюмы. Он помог нам: купил мальчикам и девочкам обувь для выступлений, на 8 пар. 

Так постепенно и сформировался первый коллектив — такой шикарный! Тогда мы ещё назывались ансамблем танца Татарского культурного центра, название «Ильдан» появилось потом. Пошли выступления, и тогдашний председатель Автономии Расим Сулейманович (Расим Акчурин — первый председатель Автономии татар Москвы, ныне его почётный председатель) увидел нашу работу, появилось финансирование, потом в 307 кабинете поставили станки и зеркала, поменяли пол. 

С первым составом мы и в Марокко, и в Польшу, и в Египет ездили — где только ни были!

— Как проходило развитие ансамбля?

— Пошили один костюм, а с одним номером и костюмом пять танцев не станцуешь. И я стал шить сам, дома, за машинкой. Сначала девочкам, своим дочерям, сделал платья, потом второй, третий костюм — и пошло. И мы постепенно начали делать большую программу.

Сейчас у нас большой репертуар. В основном это татарские народные танцы, но не только. Мы представляем башкирские, узбекские, крымско-татарские и другие этнические танцы. Я сам их ставлю, сам шью костюмы. 

— Сколько у Вас, Радиф Мухамедшаевич, сейчас концертных номеров?

— 25-30, учим по одному-два ежегодно. Хотел ещё в прошлом году сделать чеченский и русский танцы, костюмы все почти готовы… Но с пандемией, конечно… В этом году у нас спад пошёл, кто-то уходит, приходят новенькие, их надо подтянуть. В основном это студенты, даже школьники. Помню, в одном из первых составов пришли в детскую группу брат с сестрой, маленькие, а сейчас это солисты, студенты 2 курса — Адель и Аделя Яхины. 

А потом… дети взрослеют. Это моя боль, их воспитываю-воспитываю, а затем они уходят… «Спасибо, до свидания». Очень жалко… Это тяжело принять, прибавляет седину.

— Сколько у Вас групп? 

— Три группы, из них две детские: по 4-6 лет и 7-12 лет, взрослая группа примерно от 15 лет. 

— Какие Ваши мероприятия для Вас самые значимые? 

— «Хоровод дружбы» и Московский Сабантуй — я девять раз был его главным режиссёром. Также отчётные концерты, например, наш юбилейный, в 2016 году. Также приятно, что мы работали у Розы Сябитовой на свадьбе, где выступал и Ришат Тухватуллин, участвовали в концертах с Надеждой Бабкиной, в Кремле с Алсу.

— Радиф Мухамедшаевич, сколько времени нужно, чтобы научить танцевать? 

— Каждому своё, кому как. Кто-то схватывает на лету, и это зависит, в частности, от внимательности. В Татьянинской школе уроки, дети должны, им часто неохота. Здесь, в Татарском культурном центре, по-другому. Здесь детей приводят специально, чтобы они слушали, научилась.

— «Творческий, неравнодушный, увлеченный своим делом человек, умеющий передать свой энтузиазм, жизнелюбие и необыкновенную трудоспособность детям. Он требователен к себе и к учащимся», — написано на сайте Татьянинской школы, в которой Вы также преподаёте. Узнаете себя? 

— Да! А в танцах, говоря о требовательности, так и надо: «Сделайте то, а потом отдохнём пять минут». Но не так, чтобы о тебе говорили как о тиране или деспоте. Стоять над душой и требовать — нет. Я говорю то, что хочу получить и получаю это, а иначе для чего я пришёл? Я хочу получить удовольствие от того, что я сделал и смог, иначе в чём толк, если я просто приду и уйду?

— «Следует подчеркнуть, что ансамбль никогда не достиг бы того, что имеет, без своего руководителя. Бесспорный талант и душевная щедрость руководителя, преданность и любовь к татарскому народу, к его национальному творчеству — всё это дало возможность создать прекрасный национальный коллектив», — написано о Вас на сайте Совета молодёжи. Каким бы Вам хотелось, чтобы Вас помнили бывшие ученики? 

— Мне так кажется, что они относятся ко мне с сыновней любовью, как к родному деду. Во время репетиций, когда вижу, что всё хорошо получается, но тут кто-то начинает ошибаться, могу снять сапог и в порыве кинуть его. Видимо, коллектив видит мой задор. Мне хочется приходить и отрабатывать, иначе я будто и не жил. Чтобы возвращался домой и выдыхал: это и то получилось. Важно подчеркнуть, что мы все приходим в разное время, но уходим в одно, все друг друга ждут. Это говорит об уважении. Так уже повелось 15 лет назад, и так до сих пор. 

— В чем, на Ваш взгляд, особенность татарских танцев? В них каким-то образом выражается национальный характер или дух?

— Выражается в движениях. У нас это скромность, Казалось бы, в русских танцах у исполнителей такой же взгляд, но там глаза навыкате, а у наших ребят — это действительно егетләр —манеры другие. В мужских танцах это гордость, а в женском — скромность.

— Что для вас танец?

— Вся жизнь моя в танцах, другого я себе не представляю. 

— Какое качество больше всего цените в людях?

— Желание… желание танцевать.

— Как Вы определяете успех? 

— Когда о тебе говорят и тебе нравится, чем занимаешься. Когда ансамбль выходит на сцену, я всегда смотрю, как отреагирует зал. 

— А счастье? 

— Чтобы все были живы и здоровы. 

В светлом отремонтированном танцевальном классе Татарского культурного центра Москвы звучат смех и татарская речь: это место стало по-настоящему родным домом для нескольких поколений.